Автобиография Раткиной В.Т.

Жизненный путь.

Я родилась 3 августа 1937 года в поселке Тайга Ново -Васюганского района Томской  области. Поселок находился в глуши Сибирской тайги-до райцентра было 600 км, до которого можно было добраться только водой.

Отец мой,Ситников Трифон Ионович,был председателем колхоза,а мама , Марфа Прокопьевна, занималась детьми и домашним хозяйством. В семье я была пятым ребенком и единственной дочерью.После меня, в 1939-м и 1941-м годах, родились еще два моих младших брата.

Мои родители родом из села Орловки Новосибирской области-это всего в 60-ти   километрах от п.Тайги, но между ними было болото, по которому проехать или пройти можно было только в зимнее время, когда болото замерзало. В Орловке, родном селе моих родителей, отец работал завсельмагом и у них с мамой был добротный дом на берегу реки Уй.

В 1933 году, когда началось активное освоение Нарымского края, мои родители с  двумя маленькими детьми и бабушкой Ульяной, оставив дом в Орловке, со всем  имуществом, старшей сестре Екатерине, поехали в глухую тайгу организовывать колхоз на новых, раскорчеванных  землях.

На новое место приехали 10-ть семей. Место для строительства поселка выбрали на   берегу речки Крутая, которая впадала в Васюган. Вначале и посёлок назвали Крутая, но когда образовали сельский Совет, то зарегестрировали его как  Тайгинский, а посёлок стал   называться Тайга. Колхоз же назвали «Красный партизан».

Первый год раскорчевывали тайгу под поселок и пашню, выкопали полуземлянки,  засеяли рожь. На второй год выстроили школу, медпункт и несколько домов, а на третий год  поселок и колхоз уже жили своей жизнью. Отец сначала работал председателем сельсовета,в который входили четыре поселка -Тайга, Новый Игол, Чертала, Заварзино, а в 1935 году его избрали председателем колхоза «Красный партизан». В 1933 году в нашей семье произошла трагедия – от расстройства желудка умерла наша бабушка Ульяна(у нее была первая могила на новом месте).

В Тайге мы жили до 1940 года,а затем отца выбрали председателем колхоза им. Буденного,который находился в п.Новый Игол, в 12-ти километрах от Тайги. Поселок Новый Игол был намного крупнее Тайги, его в конце 20-х годов  заселили крестьяне, убежавшие от раскулачивания из Новосибирской области. В конце 1940-го года отец всю семью перевез в Нвый Игол и пока еще строился дом мы разместились во второй половине дома у Алексея Епимахова. Из жизни в Новом Иголе у меня в памяти остались два эпизода: первый это когда отец приехал на обласке и я бежала по полю вместе с другими детьми к нему, а он всем   раздавал сладости; второй – я сидела на печке, а старший брат Леня мне подавал зеркало, я потянулась и упала на печку, на которой стоял таз с горячей водой. Ожоги были сильные, а мамы не было дома и спасала меня двоюродная сестра Вера, которой было тогда 17 лет.

Когда началась война, отец ушел на войну в августе 1941 года, а осенью, уже по  снегу, мама решила вернуться в свой дом в Тайгу. Там всё же был свой обжитый дом . Я   хорошо помню  как мама нас, пятерых младших детей, погрузила в сани, и повезла нас в   Тайгу. В это время шел сильный снег, а она и два старших брата шли рядом с санями 12-ть километров.

В Тайге мама устроилась уборщицей в школу, а заодно и в колхозную контору  «сторожихой», в обязанности которой входила уборка помещения, чистка  снега, топка печей, сбор на собрания, вызов сельчан к приезжим начальникам, особенно когда они «выбивали» подписку на заем и так далее. Летом работала на разных полевых работах в   колхозе.

Весной на отца пришла похоронка-он погиб 11 апреля 1942 года под Ленинградом.

В войну мы жили тяжело. Мама со старшими братьями Петей и Ваней прошли за годы войны через  Ад, всю тяжесть она вынесла на своих хрупких плечах. В 1942 году в колхоз    пошел работать старший брат Петя, а через год в 1943 году начал работать в колхозе уже и Ваня. Вместе с Петром они стали возить зерно в Черталу, во время сбора урожая. Для них  12-13 летних подростков и для женщин шили специальные мешки, в которые входило 30  килограмм пшеницы или около 20 килограмм овса. За день выполнялся один рейс, так как до базы было 20 километров.

Часто нас, младших детей,7-9 лет мама брала за дровами. И вот как-то раз мы с мамой пошли за дровами по берегу реки, где с болот било много ключей, и мама   провалилась в воду. Вся мокрая, обледеневшая она бедная рубила жердушки, а мы относили домой, так она и стояла, все это время, пока все не срубила. Жутко вспоминать как все было в далеком тылу во время войны.

После войны 1945г. и 1946 г. были не урожайными. Я хорошо помню 1946 год,когда  пошла в 1-й класс, начались тяжелые, холодные и голодные времена для нас. Часто  работающим братикам – подросткам нечего было дома поесть, да и с собой в поле не с чем идти, а еще малыши все время просили кушать. Что толку, что была корова! Нужно было от этой, тоже  голодной, коровки за год сдать государству 11,5 кг масла, если есть овца, то сдать шерсть, а с курицы надо сдать 30 штук яиц с каждой. Уполномоченные из райцентра выгребали все.

В школу мы ходили босиком,сверху мешковину накинешь и идешь, хорошо, что она  метрах в 100 от нас была. В школе я училась хорошо и даже еще помогала учителю  заниматься с отстающими. Тяжелая военная жизнь рано делала нас взрослыми, а маме с нами одной было очень тяжело и мне очень хотелось, хоть чем-то, помочь ей.Бывало сидишь на уроках голодная и думаешь, что нужно пойти к старенькой бабушке-соседке и помыть у нее полы,  полы не просто мылись,а скоблились. Бабушка была старенькая,у нее очень болели ноги. Я ей все перемою, а она меня накормит и с собой даст большую миску картофеля, да еще отдаст старую обувь,маме не в чем было ходить на работу, а зимы были очень  холодные. Из картошки мама дома сготовит суп болтушку-сварит немножко картошки, добавит ржаную муку и все это зальет кипятком,чтобы хватило на всех.

Все дети поселка со 2-го по  4-й классы зимой, по снежным сугробам, собирали  почки березовые и смородины. На все это был план. Каникул у нас не было и как только заканчивалась учеба в школе, уже  с июня месяца все дети, по 12-ть часов в день, работали на прополке полей — босиком,голыми ручками выдерали колючий осот и другой сорняк. В июне месяце  шла закладка силоса и мы работали по ночам(благо ночи на севере светлые), так как днем заедал гнус-пат, слепец и др. съедали в кровь. Взрослые и старшие дети косили сено, а мы, младшие дети, сгребали и вывозили сено волокушами к стогам.

Дети 5-ых и 6-ых классов-это уже совсем «взрослые»  и они, начиная с 3 августа, занимались уборкой хлебов-мальчики 15-17 лет косили на сенокосилках, а девочки вязали снопы. Взрослые работали на основных работах, а дети опять были на подхвате. Пшеницу молотили с помощью лошадей. Механизм молотилки приводился в движение с помощью восемью лошадьми, соединенных по оси вокруг молотилки, а мы,дети 8-10-ти лет, их гоняли по кругу, все время в одну и туже сторону. От такой «игры» мы очень быстро изматывались, а делать надо было. День и ночь девочки из под барабана выгребали зерно, трясли солому, чтобы с соломой не ушло зерно.

До поздней осени дети были задействованы на работах в колхозе. Как-то в сентябре все дети помогали в поле, а меня определили пасти свиней по жнивью. Я пасла босиком, но было очень холодно, уже пошел снег, и я укутала ноги мешковиной. Старший брат Петя в это время шел с полей и увидел меня в таком состоянии, взял меня на руки, заплакал и унес домой.

У нас в Тайге школа была четырехлетка, поэтому  в 1951-м году в 5-й класс я должна была пойти  в школу в Новом Иголе- это 12-ть километров туда и 12-ть обратно. Так как мне не в чем было ходить зимой, то в этом году я в пятый класс не пошла,но в школу я ходила-помогала учителю заниматься с отстающими. В 1952 году четыре класса закончил мой  младший брат Коля и в 5-й класс в Новый Игол мы уже пошли втроем — я, Николай и Анатолий. В Новом Иголе мы жили втроем на квартире, а на субботу и воскресение мы возвращались домой в Тайгу. Зимой 1952 года к нам из Орловки приехали Анна и Вера, племянницы отца, и предложили маме, чтобы  я училась в Орловке, убеждали ее, что не надо каждую неделю  ходить по 25-ть километров,  и мама меня отпустила. В Орловке я жила у своей двоюродной сестры Веры, которая, к тому времени,  была замужем за Василием Пивень, и у них уже  родился сын Петя.

После окончания 5-го класса, когда начались каникулы, я осталась в Орловке и стала помогать по хозяйству своим родственникам. В июле я сильно заболела расстройтвом     кишечника-лилось как с гусенка. Я очень  похудела и ослабла, но никому из родственников до меня не было никакого дела. Однажды меня отправили сдавать два ведра молока в Загодконтору. И вот я иду с этими ведрами по деревне и меня увидела мамина родная сестра, т.Варя Зайкова, которая приехала  в гости из Кемеровской области. Видимо у меня был настолько жалкий вид, что она меня обняла и стала расспрашивать о моем состоянии.

Через несколько дней ее муж, Зайков Алексей Иванович, повел меня через болото, домой к маме в Тайгу. Когда мама увидела меня в таком состоянии, то  стала плакать, и дала себе зарок никуда от себя меня больше не отпускать. В 6-й класс я снова стала ходить  в школу в Новом Иголе.

Окончив в 1954 году школу-семилетку, мы вчетвером -я, две девочки и мальчик,   решили ехать учиться в Томск. Мы с Леней были из одного поселка, а девочки, Дуся и Шурка, были из Нового Игола. Самый короткий и быстрый путь в Томск был через болото в Орловку, затем до Татарска 250 км на перекладных, а с Татарска на поезде до Томска.

В августе 1954 года мне в сельсовете выдали справку, которая действительна была только 30-ть дней и мы собрались в путь до Томска. Самое сложное было перейти болото. Когда показывают фильм «А зори здесь тихие», то я каждый раз вспоминаю тот день, когда мы детьми переходили через болото-один в один как в фильме. Как выжили? Только богу известно. Старший брат Петя хотел  перевести нас через болото, но председатель колхоза его не отпустил. Мама нас  смогла проводить только до болота, а когда мы пошли дальше, то еще долго был слышан ее плач.

В Орловке мы ночевали у моих родственников, добравшись до Кыштовки мы   переночевали у родственников Дуси, а уже в Татарске нас приняла Шуркина родня.

Мы жили в такой глуши,что машину,впервые в жизни, я увидела только в Кыштовке, а увидев в Татарске паровоз –это вызвало такой страх, что сейчас я вспоминаю тот случай только с улыбкой.

В Томске я пыталась поступать в сельхозтехникум на зоотехника, но знаний, полученных в деревенской школе, не хватило. В сельхозтехникум я не поступила, но нужно было получать хоть какую-то специальность и я пошла учиться на радиста. Денег у меня уже не было, мама смогла собрать деньги только на дорогу до Томска, и мы с Дусей по объявлению стали искать работу няней. Поработав полгода няней в разных семьях, я попала в семью очень хороших людей, Романовых  Алексея Ивановича и Клавдии Ивановны, которые после института, молодыми специалистами, приехали в Томск и проживали на ул.Большая  Казанская,57, по старому, а новое название пр-т Комсомольский,57. Они тогда еще были совсем молодыми людьми, Алексею Ивановичу было 27 лет, а Клавдии Ивановне 25 лет. Я нянчилась  с их сыном Андреем 1955 года рождения, которому тогда было 4 месяца. Они очень хорошо ко мне относились и я до сих пор  благодарна этим людям, что они сыграли большую роль в моей жизни. В 1960 году они переехали на Кавказ в г.Георгиевку  ул.Тургеневская . Их сын Андрей в 70-х годах закончил МВТУ им.Баумана,в 80-х годах защитил кандидатскую, а в 90-х годах защитил  докторскую диссертацию.

На следующий год ,по настоянию Алексея Ивановича, я поступила в горный техникум на горное машиностроение и параллельно стала подрабатывать в кондитерском цехе.   Проучившись полгода в горном техникуме, я его бросила и в 1956 году поступила в кулинарное училище.

Когда в деревне узнали,что я учусь на повара, то все смеялись надо мной. На деревне, в то время было три профессии, которые были понятными — это агроном, зоотехник и учитель.

Потихоньку я стала приспосабливаться к жизни в большом городе, но у меня была большая проблема – не было паспорта. Та справка, которую мне выдали в сельсовете, была уже давно просрочена, а в 50-е годы милиция постоянно проводила рейды по квартирам и частным домам. Они ни у кого не спрашивали разрешения, могли среди ночи постучаться в дверь и проверить у всех паспорта. Если не было паспорта, то забирали в милицию, затем накладывали штраф и отправляли обратно в деревню. Было время если кто-то пускал на квартиру жильцов из деревни, то, во время паспортных проверок, прятали их в подполе.  Чтобы получить паспорт, нужно было взять справку в учебном заведении о том, что ты там учишься и уже с этой справкой ехать в районный центр за паспортом. Так, в постоянном страхе, что меня поймают, я прожила в Томске два года.

Летом 1956 года я поехала в Новый Васюган получать паспорт, но денег у меня было очень мало. В трюме парахода, по самому дешевому билету, я доехала до Тогура, где , уже к этому времени, жил старший брат Петя с семьей. Ему удалось где-то подкалымить 100  рублей и он на эти деньги купил мне билет, на небольшой катер, до Нового Васюгана, но катер доехал до Каргаска и поломался. Мне подсказали, что  до Нового Васюгана можно долететь почтовым самолетом, в котором было только два пассажирских места, но билет стоил очень дорого – 360 рублей.  Так как в самолете было всего два места, то купить билет было не  возможно, да и денег у меня таких не было. Купить билет мне помогли друзья моего отца, они были какими-то начальниками, а денег мне дал Ваня, мой старший брат, который после  армии в 1955 году устроился в Геологоразведку и жил, в это время, в Каргаске на квартире.

Сдав все документы на паспорт, у меня было несколько дней, чтобы съездить к маме домой. Почтовым самолетом я долетела до Игола, а там 12 км пешком и я дома, в Тайге. Побыв несколько дней дома(чем могла помогла маме по хозяйству)я двинулась в обратный путь.

Когда мне выдали  паспорт, то радости моей не было предела-теперь я как все «законная».

Обратную дорогу  до Томска снова оплатил Ваня.Мне, в своей жизни, никто никогда копейки не дал и то , что Ваня помог мне в очень трудную минуту, я ему  за это была   благодарна  всю жизнь.

С паспортом в Томске я чувствовала себя  намного свободнее,  уже не надо было бояться милицейских проверок и то , что тебя выселят из города.

Кулинарное училище я закончила с отличием в 1958 году и один месяц летом  отработала в столовой пионерского лагеря на Басандайке, а затем  устроилась в университетскую столовую,  рядом с 1-й поликлиникой . В этом же году я познакомилась с Дмитрием и мы стали жить вместе. Сначала мы жили на квартире на Степановке по ул.Социалистическая,33. Комната, которую мы снимали, была очень маленькая, в нее вмещалась кровать, небольшой стол и две табуретки. Добираться до Степановки, в те годы, было сложно-транспорт не ходил и не было моста-виадука через железнодорожные пути. Бывало отработаешь в столовой до 10-ти часов вечера, доедешь транспортом до вокзала, а затем через ж/д пути, под вагонами, попадаешь на Степановку.

Весной 1959 года нам дали комнату в квартире на два хозяина по адресу — ул.Осипенко д.8 кв.16. В квартиру мы въехали 9 марта 1959 года. Соседями по коммунальной квартире у нас были Алейниковы, тоже молодая семья как и мы. Довольно быстро нам с Дмитрием удалось навести уют в новой квартире-купили мебель , повесили шторы на окна и вышитые картины на стены, в то время я увлекалась вышивкой. Как-то летом 1959 года, в  районе ТЭМЗ-а,  я встретила дядю Пашу Иванова из нашей деревни, который приехал в Томск за новым протезом. Дядя Паша был другом моего отца и с фронта пришел   инвалидом, без ноги. Я его привела к нам домой, он помылся в ванне с горячей водой, затем я его вкусно накормила и положила на чистую белую постель. Он у нас прожил несколько дней и поехал домой настолько ошарашенный, что когда приехал в Тайгу, то всем рассказывал: «Валька-то в Раю живет!». В то время, в послевоенной деревне, люди жили очень  бедно, питались скудно, а белые простыни они в глаза не видели. В основном люди в деревне  спали на матрацах и подушках, сшитых из грубой, самотканой льняной ткани, набитые саломой, а вместо кроватей были сбитые полати.

27 октября 1959 года у нас с Дмитрием родился сын Андрей, а уже через месяц я  вышла на работу.

В июле 1960-го года я перешла работать поваром-кондитером в ТИЗовскую столовую.

В августе 1960-го года к нам в гости приехала мама-ко мне на работу пришел   Дмитрий и сказал, что приехала мама с братом Николаем. Николай в это время служил в армии и пришел домой на побывку, а когда поехал обратно, то мама решила ехать с ним, ко мне в гости. Мама,погостив у нас немножко, поехала обратно домой, но уже осенью она почувствовала себя плохо и ее сначала госпитализировали в Каргасок, а затем по санзаданию маму  привезли в Томск и положили в онкологию.

Мама пролежала в больнице до марта 1961 года, а потом я ее забрала к себе домой. В июле мама упросила брата Мишу, чтобы он отвез ее домой в Тайгу, Миша в это время учился в Томске и жил у меня же.

2 ноября 1961 года у меня родился сын Володя. Когда у меня ночью 2 ноября  начались схватки, то вызвать скорую было не откуда и я до роддома шла пешком под проливным дождем, что было удивительно для ноября месяца в Сибири. Мы с Дмитрием сначала   пришли в акушерское отделение Медклиники, но там меня отказались принимать, сославшись на то, что я с другого района и предложили вызвать скорую, чтобы меня отвезти. Я им сказала: «Сама пришла сюда и сама уйду», но на полдороге нас догнала скорая и отвезла меня в 1-й Роддом. Видимо акушерка за меня испугалась и отправила за нами «Скорую». Как только меня привезли в Роддом, то практически сразу начались роды. Володя родился 2 ноября 1961 года с Гимном Советского Союза, в 6.00.

Через два месяца после родов я уже вышла на работу. В то время,по существующему, на тот момент, законодательству, чтобы у тебя сохранился непрерывный стаж, декретный отпуск давали – два месяца до родов и два месяца после родов. Вот такие были времена. Но для нас, переживших войну, это было нормально ведь мы привыкли к трудностям.

Осенью маму снова положили в больницу в Каргасок, но ей становилось все хуже и весной 1962 года я поехала в Каргасок и перевезла ее в Томскую клинику. В начале мая маму уже выписали из клиники как безнадежную. Когда я ее привезла к себе домой, мама  уже была «скелетом» и не ходила,но первым делом она попросила показать ей своего внука Володю. Когда я к ней поднесла сына, то она сказала: «Наш,Ситниковский!»

21 мая 1962 года мама умерла.

В этом же 1962-м году меня повысили в должности – я стала зав.производством в ТИЗ-овской столовой. Работа была посменная – 3 дня на работе и 3 дня дома. В подчинении у меня было около 30-ти человек. В этой столовой я познакомилась с Крашаковой Александрой Ивановной, которая работала уборщицей со столов. Она была одинокой женщиной и , на тот момент, ей было 50-ть лет. Мы подружились. Она стала приходить к нам в гости и мои дети привязались к ней, как к родной бабушке. В ТИЗ-ой столовой я проработала до 1966-го года.

В 1967-м году я перешла в Трест столовых на должность инспектора по торговле. На этой должности я проработала два года.

В 1969-м году меня назначили директором Обкомовской столовой №1. В подчинении у меня уже было около 50-ти человек и 20 торговых точек. В то время первым секретарем обкома был Егор Кузьмич Легачев.

В августе 1970-го года произошел неприятный случай :

В город с гастролями приехал известный композитор Вано Мурадели и в один из вечеров, после ужина, он умер. Его жена заявила,что он отравился едой в моей столовой. Меня подняли среди ночи. Долго разбирались, пока не выяснилось, что он умер от сердечного приступа.

В этой столовой я познакомилась с очень хорошим человеком – Нехорошевой Ольгой Яковлевной, в девичестве Заяц. Она работала  у меня зав.производством.  В Томск Ольга Яковлевна была эвакуирована в 1941-м году из Западной Украины. За свой доблестный труд  она была награждена Орденом Ленина.  Мы с ней были очень дружны до самой ее смерти в 1987-м году.

В 1971-м году меня назначили директором столовой №8,которая находилась возле ЗАГСа на ул.Ленина.

В 1973-м году я перешла работать в Управление общественного питания на должность старшего инженера по торговой работе. В  Управлении я познакомилась с Нелей Ивановной Чаплыгиной и ее мужем, Валерием Ивановичем, который работал В КГБ. Они были из Ленинграда, а  в Томск приехали после окончания учебных заведений-она института торговли, а он политехнического института. Уже в конце 1980-х Неля Ивановна Чаплыгина стала зам.начальника Управления торговли по Томской области , а затем ее мужа перевели в Подмосковье, где, в звании генерал-майора, он стал начальником Управления КГБ  в  Обнинске.

Все годы,нашей совместной работы, мы были в хороших, приятельских отношениях с Нелей Ивановной.

В 1974-м году заочно закончила Томский техникум общественного питания .

В Управлении торговли я проработала до 1979 года, а потом начальник Управления стал меня уговаривать возглавить ресторан «Томск», вместо прежнего директора, которого посадили за хищение.

После долгих уговоров,с августа 1979 года я стала работать директором ресторана «Томск». В  подчинении у меня было около 200 человек и 15-ть торговых точек.

Весной 1980-го года меня направили учиться в Киевский институт повышения квалификации для руководящих работников. У меня в группе были директора трестов и директора крупных ресторанов со всего Советского Союза. Экзамены и диплом я сдала на отлично.

В 1984-м году я закончила с отличием университет марксизма-ленинизма и получила высшее политическое образование.

В 1988-м году я снова прошла обучение, с последующей защитой дипломного проэкта, в Киевском институте повышения квалификации для руководящих работников.

В юности мне учиться не пришлось, из-за тяжелого материального положения, но  всегда очень хотелось учиться. Все это я наверстала к 50-ти годам. Уже в 1980-х годах, будучи директором ресторана, я много лет , при защите дипломов, была  председателем экзаменационной  комиссии в Томском техникуме общественного питания. У меня в ресторане студенты техникума и кулинарного училища постоянно проходили преддипломную и производственную практику. Я их  опекала, как своих детей.

В 1992-м году управление торговли и трест ресторанов упразднили-вся собственность ресторана перешла на баланс города. Мы оказались никому не нужны. На собрании работников ресторана я выступила с предложением зарегистрировать товарищество с ограниченной ответственностью, где каждый имел свою долю собственности, и  коллектив меня поддержал. За короткое время  я зарегистрировала предприятие, с тем же названием, взяла в  аренду  на 25 лет у города помещение с  оборудованием , и ресторан «Томск» стал работать дальше.

В 1997-м году новые городские  власти расторгли  с нами  договор аренды и ресторан пришлось закрыть.

После закрытия ресторана я вышла на пенсию.